Дорога на Тибет (СИ) - "Alex O`Timm"

Ехать мне предстояло на автомашине, правда, можно сказать в последний момент, тесть настоял на том, чтобы оставить моего «Москвича» здесь в Калининграде. Хотя подобный автомобиль и был вполне привычен на территории Восточного Блока, но Сергей Анатольевич, указал на то, что номера, так быстро как этого бы хотелось, поменять не получится, а ехать на машине владельцем которой является Семен Вагнер, предъявляя документы Карла Беккера, как-то не слишком правильно. Поэтому мне был предложен обычный немецкий «Трабант-601» в кузове «Универсал». Таких автомобильчиков по дорогам ГДР, бегало очень много и потому они были, можно сказать незаметными, то есть не могли привлечь к себе излишнего внимания.

Это было чудо, а не автомобиль. Пожалуй, единственным достоинством этой садовой тачки, было то, что его кузов совершенно не ржавел, и потому мог использоваться десятки лет. При этом не ржавел он потому, что был изготовлен из стеклопластика. Точнее из пластика основанного на отходах хлопка и какой-то химии. Благодаря которому, в течении всего срока службы, даже цвет оставался точно таким же, как у только что выпущенного автомобиля. Мог полететь двигатель, появиться проблемы с трансмиссией, но кузов оставался новеньким, как только что, снесенное яичко. Даже царапины, появляющиеся на нем, и то были не слишком заметны, а случайные вмятины удалялись ударом молотка изнутри.

В качестве двигателя, предлагался двухтактный моторчик, в шестьсот кубических сантиметров мощностью двадцать шесть лошадиных сил, примерно такой же, как на мотоцикле, способный разогнать эту колымагу, до целых ста километров в час, за двадцать пять секунд. Бензобак вмещал в себя те же двадцать шесть литров, и имел на горловине мерный стаканчик, для добавления в состав бензина моторного масла. Сам бак располагался в двигательном отсеке, прямо над мотором, а бензин подавался к карбюратору самотеком. Кто придумал такую систему было непонятно, а уж использовать ее и вовсе было очень рискованно. Случайно пролил бензин при заправке, и получи огромный факел, тем более, что пластик горит куда лучше металла. Полного бака, теоретически должно было хватать на триста километров пути, практически все это зависело от регулировок, двигателя, и его изношенности. Одним словом, мне предстояла веселенькая поездка почти в тысячу километров, правда обратно было разрешено оставить автомобиль там, и вернуться на общественном транспорте. Без задней мысли, задал вопрос.

— Может тогда стоит бросить эту колымагу, где-нибудь на обочине, чтобы не позориться, пусть забирают кому нужно…

Увидев, как сразу же вздрогнул Сергей Анатольевич, понял, что с машиной не все в порядке. То есть в ней заложен некий «потенциал», о котором мне пока не стоит знать. Правда, чтобы меня несколько успокоить тесть, все же настойчиво рекомендовал оставить автомашину в гараже, который имеется при домовладении, сказав, что она еще наверняка пригодится в дальнейшем, хотя бы для выезда на природу. Пообещав ему позаботиться о малышке, решил для себя все-таки поинтересоваться содержимым возможных тайников, по прибытии на место. И наконец двенадцатого августа, выехал в дорогу.

До Франкфурта-на-Одере, меня негласно сопровождал наш грузовик. Стоило только въехать на территорию Польши, как Игорек, мой бывший напарник, пересел ко мне, и всю дорогу подшучивал над тем, как я сменил большой двенадцатитонный грузовик, на пластиковую консервную банку, похожую на советскую инвалидку сталинских времен. Все время намекивая на то, чтобы я раскололся и рассказал старому приятелю куда именно направляюсь.

— Оно тебе надо? — В итоге не выдержал я. — Ты, как маленький, служишь под началом офицера особого отдела, и суешь свой нос, во все дыры. Ты думаешь, я знаю больше тебя? Мне сказали доставить это чудо немецкого автопрома по известному адресу, я и еду, а зачем, куда, не наше дело. Забыл с кем работаешь? А то смотри, услышат кто-нибудь, что ты проявляешь интерес, и мало не покажется!

Тогда, сказав эти слова, я даже не предполагал, что они окажутся пророческими. Причем не только в отношении Игоря, но и меня самого. Пока же Игорь вроде бы успокоился и не особенно настаивал, на откровения, а после пересечения границы с Германией, его грузовик, ушел сразу на север, я же отправился на запад в сторону Берлина, пройдя мимо него с юга. Здесь, едва отъехав от границы с Польшей на десяток километров, сразу же переоделся в парадную форму Народной Национальной Армии ГДР, с погонами унтер-фельдфебеля. Фактически мне достались заработанные мною погоны сержанта, если сравнивать это звание с советским. С этого момента, я выступал именно как Карл Беккер, сверхсрочнослужащий специалист-механик, Национальной Народной Армии, находящийся в отпуске для вступления в наследство.

Уже к вечеру того же дня добрался наконец до нужного места. Правда учитывая позднее время суток, пришлось устраиваться в местную гостиницу, только потому, что рабочее время уже закончилось, а открывать дом без присутствия полиции и нотариуса, было бы чревато. Поэтому, пришлось снять номер, переночевать, а на утро отправиться к местному нотариусу.

Тот просмотрев все мои документы, достал необходимые бумаги, затем позвонил в местный полицейский участок, и дождавшись прибытия местного полицая, мы отправились к дому, чтобы посмотреть, что же мне досталось в наследство.

Это оказался совсем небольшой фахверковый домик, расположенный почти на самой окраине города. К дому прилегал довольно ухоженный участок земли, размером около десяти соток, на котором росло несколько довольно старых деревьев, и когда-то был разбит огородик, впрочем, сейчас основательно заросший травой. Неподалеку от дома, протекал ручей, который полицейский назвал рекой Домме. Вряд ли в этой речке можно было выловить что-то крупнее пескаря, уж слишком она была мелкой, и больше похожа на какой-то ручей. Сам домик, представлял собой прихожую, из которой можно было попасть в две небольшие комнаты, которые разделяла встроенная между ними кухонька, с большой дровяной печью, упирающейся в две противоположные стены, благодаря которой, отапливались эти соседние комнаты, от сюда же был вход в санитарную комнатку. В последней находился стоящий на чугунной подставке, водогрейный котел, отапливаемый все теми же дровами, которые присутствовали в небольшой металлической корзине. Возле котла притулилась крохотная сидячая ванна, с небольшой полочкой, выступающей внутри нее. такие же ванны часто встречались мне в советских гостиницах, еще в те времена, когда я работал на МАЗе развозя запчасти по Сибири. А чуть в стороне, обычный унитаз, с высокой трубой и чугунным бачком, из которого вниз спускалась металлическая цепочка, заканчивающаяся фарфоровой грушей. Что меня удивило, так это то, что внутри не было желтых потеков, да и вообще, труба которая подавала воду в бачок, была снабжена вентилем, который подавал воду в бачок, по мере необходимости, в отличие от СССР, где она текла туда постоянно. Пол санузла был выложен керамической плиткой, а возле ванны лежал резиновый коврик. Показ всего содержимого дома, сопровождался описью, имеющейся у нотариуса, в которой он отмечал, все показанные и сохраненные вещи, находящиеся в доме.

Одна комната, была убрана как спальня. Здесь находилась большая и широкая металлическая кровать, с матрацем, застеленная белым покрывалом и возвышающимися на нем тремя подушками выложенными пирамидой в изголовье. Чуть в стороне, высился огромный, старинный платяной шкаф, заполненный разной одеждой, и попахивающий мятой, полынью и нафталином, а у неширокого окна стоял письменный стол, с приставленным к нему стулом. На столе, кроме чернильного прибора с пресс-папье, стояла настольная лампа с большим стеклянным абажуром, и пишущая машинка, с заправленным в нее листком бумаги. Пол устилал довольно большой азиатский ковер с растительным орнаментом.

— Муж, вашей тетушки, при жизни исполнял обязанности мирового судьи, и был очень уважаемым человеком в нашем городе. — Произнес полицейский. К чему он это сказал было не слишком понятно.